Мелочи жизни, убивающие человека (по коротким рассказам)

    Антон Павлович Чехов — замечательный русский писатель и драматург, мастер короткого рассказа. В 80-е годы прошлого века писатель приходит в литературу с миниатюрными рассказами, поднимающими далеко не шуточные проблемы.
    Уже ранние произведения Чехова, печатавшиеся в юмористических журналах, не были невинными шуточками. Его юмор сатирически заострен и направлен против политической реакции, ее убийственного влияния на все живое. Его рассказы: “Хамелеон”, “Смерть чиновника”, “Толстый и тонкий”, “Брожение умов”, “Маска” — высмеивают самодуров и деспотов, а также и тех, кто готов унижаться перед денежными мешками, теряя человеческое достоинство.
    Вот встретились два человека: “толстый” и “тонкий”. Два бывших соученика гимназии, искренне обрадовавшись встрече, но в разговоре выясняется, что один из них “коллежский асессор”, а другой — тайный советник. “Тонкий вдруг побледнел, окаменел...” Маленький чиновник, весь пропитанный духом чинопочитания, уже не видит перед собой товарища, перед ним— “их превосходительство”. “Он съежился, сгорбился, сузился...” Дружескую беседу заменяет почтительное, до тошноты, бормотанье: “Милостивое внимание вашего превосходительства... вроде как бы живительной влаги...” Рассказ резко делится на две части: первая — встреча двух друзей, вторая — двух чинов.
    Чехов в своих рассказах обходит политические вопросы, он пишет только о будничном, мелочном, но в них звучит неприкрытая боль и протест писателя-гуманиста об униженном и задавленном нищетой человеке. “Никто не понимал так ясно и тонко, как Антон Павлович, трагизм мелочей жизни, никто до него не умел так беспощадно правдиво нарисовать людям позорную и тоскливую картину их жизни в тусклом хаосе мещанской обыденщины”,— писал А.М.Горький.
    В чеховских рассказах за смешным все чаще выступает горькое, порой даже трагическое. Вот, например, в рассказе “Смерть чиновника” “экзекутор” Иван Дмитриевич Червяков отправился в театр, там он чувствовал себя на верху блаженства, пока не чихнул и “обрызгал” лысину генерала. Червяков почтительно извинился, но, боясь показаться невежей, еще раз раскланялся.
    — Ах, полноте... Я уже забыл, а вы все о том же! — сказал генерал и нетерпеливо шевельнул нижней губой.
    Червяков же по-своему трактует поведение генерала. Ему кажется, что генерал обижен насмерть, никогда не забудет эту обиду: “Забыл, а у самого ехидство в глазах! — подумал Червяков, подозрительно поглядывая на генерала.— И говорить не хочет. Надо бы ему объяснить, что я вовсе не желал”. Чиновник умер от страха перед генералом даже не своего, а чужого учреждения, так как не пресмыкаться червяковы не могут, они всегда найдут своих бризжаловых.
    В рассказе “Унтер Пришибеев” автор показывает не просто грубого невежду, а унтера, который в нем полностью заслонил человека. Лицо у него “колючее”, а голос “придушенный”. Он не говорит, а отчеканивает каждое слово, точно командуя. Речь его лишена какого-либо смысла и человеческих интонаций. Но за всеми этими бессмысленными и полубессмысленными выражениями вроде — “выходит причина аттестовать всякое обстоятельство во взаимностям” или “утоплый труп мертвого человека”,— за всем этим скрыто одно, главное, что вдохновляет унтера на скандалы, побои, крики и доносы: “Где это в законе написано, чтобы народу волю давать?” Сама жизнь в его представлении — нечто подозрительное, не вполне соответствующее своду законов, требующее неукоснительного надзора, неусыпной слежки. Может быть, самое страшное в Пришибееве то, что сильнее его самого. Так велика сила всеобщей пришибеевщины, так неизлечимо воспитан он всей своей судьбой, что предстает перед нами не просто “лицом”, но и олицетворением пришибеевского уклада, строя жизни.
    В первой редакции унтер, услышав приговор — на месяц к аресту, в недоумении разводил руками: “За что?!” Зрелый Чехов вносит в концовку гениальный штрих. После слов унтера: “За что?!” — появляются строки о том, как “выйдя из камеры и увидев мужиков, которые толпятся и говорят о чем-то, он по привычке, с которой уже совладать не может, вытягивает руки по швам и кричит хриплым голосом: “Наррод, расходись! Не толпись! По домам!”
    Чеховские рассказы о толстых и тонких, о хамелеонах, об умершем от страха чиновнике Червякове, о мелкоте, которую били и крыли тузы, о протестантах на словах, бунтовщиках на минуту — создали картину действительности, говорили о той атмосфере социальной подлости, о том искажении человеческой личности, которое определяло жизнь в самодержавной бюрократической России.

    (1860 — 1904), прозаик, драматург
    Родился 17 января (29 н.с.) в Таганроге в купеческой семье, со строгими правилами воспитания. С детских лет Чехов помогал отцу в лавке.
    В 1868 поступил в гимназию. Когда вся семья Чеховых переехала в Москву, будущий писатель остался в Таганроге и зарабатывал на жизнь репетиторством, чтобы окончить учение. Окончив гимназию в 1879, уехал в Москву и поступил на медицинский факультет Московского университета, где слушал лекции знаменитых профессоров — Н. Склифосовского, Г. Захарьина и др. В 1884, получив звание уездного врача, Чехов начал заниматься врачебной практикой.
    Еще будучи гимназистом, он писал юморески, участвуя в гимназическом журнале. В студенческие годы, чтобы зарабатывать себе на жизнь, сотрудничал в журналах "Стрекоза", "Будильник", "Зритель" и др., подписываясь разными псевдонимами, но чаще всего Антоша Чехонте. С 1882 писал для петербургского журнала "Осколки", вел обозрение "Осколки московской жизни" (1883 — 85).
    В 1884 вышла первая книга рассказов Чехова — "Сказки Мельпомены", затем следуют "Пестрые рассказы" (1886), "В сумерках" (1887), "Хмурые люди" (1890). В эти годы писатель испытывает сильное влияние Л. Толстого, которое сказывается в рассказах "Именины", "Скучная история". Неудовлетворенность своим творчеством, своими знаниями, особенно знанием жизни, подвигает его на решение, удивившее современников, — ехать на остров Сахалин, остров царской каторги и ссылки. Это путешествие было подвигом писателя. Поездка через всю страну, пребывание на Сахалине, изучение жизни каторжан и ссыльных, проведенная Чеховым перепись населения Сахалина — все это оставило глубокий след в его творческом сознании. После возвращения он написал книгу "Остров Сахалин" (1893 — 94); отразились сахалинские впечатления и в рассказах "В ссылке" (1892), "Палата № б". Поездка значительно ухудшила состояние здоровья Чехова: обострился туберкулезный процесс. В конце 1880 он много работал для театра: пьесы "Иванов", "Леший", "Свадьба", водевили "Медведь", "Юбилей" и др. В 1892 Чехов купил имение Мелихово, где помогал местным крестьянам как врач, строил школы для крестьянских детей, выезжал в губернии, охваченные голодом, участвовал во всеобщей переписи населения. В Мелихово было написано много прекрасных произведений: "Попрыгунья", "Скрипка Ротшильда", "Учитель словесности", "Чайка", "Дядя Ваня" и др. В начале века Чехов создал такие замечательные пьесы, как "Три сестры" и "Вишневый сад". Все пьесы были поставлены на сцене МХАТа. В 1898 Чехов переехал в Ялту, где построил дом, в котором у него бывали Л. Толстой, М. Горький; Бунин, Куприн, художник И. Левитан. В 1901 Чехов женился на актрисе МХАТа О. Книппер. В последние годы писатель был занят подготовкой своего собрания сочинений, вышедшего двумя изданиями (1899 — 1902 и 1903) в издательстве А. Маркса. В 1904 в связи с резким ухудшением здоровья Чехов поехал для лечения в Германию, на курорт Баденвейлер. Здесь 2 июня (15 н.с.) он скончался.