Социальный конфликт в деревне в период коллективизации (по роману Б. Можаева "Мужики и бабы")

В романе-хронике “Мужики и бабы” Борис Можаев показывает, как нарушается привычный уклад жизни села, только начинающего развиваться благодаря нэпу, с началом кампании массового создания колхозов. Действие романа приходится на конец 1929, — начало 1930 года, то есть на наиболее острый период раскулачивания и сплошной коллективизации. Писатель показывает, как эти события приводят к глубокому социальному конфликту в российской деревне.
Для этой цели в романе крупным планом даются конфликтующие стороны: местные, районные и окружные руководители, стремящиеся в считанные дни провести коллективизацию, и трудовое крестьянство. Незаконные действия руководителей приводят к бунту, сопротивлению крестьян, чей жизненный уклад рушился, а нажитое непосильным трудом добро фактически конфисковывалось.
Секретарь местной партячейки Сенечка Зенин — из людей, торопящих историю, мыслящих однозначно и категорично. Местная церковь для него дурдом, пригодный для склада, он никак не связывает ее с традициями деревенской жизни. Поэтому он не может понять, что закрытие церкви в глазах крестьян просто компрометировало его и в его лице всю Советскую власть. Этот человек живет только политической конъюнктурой: “Какая теперь взята линия главного направления? — спрашивает он. — Линия на обострение классовой борьбы. Пока держится такая линия, надо успевать проявить себя на обострении”. Зенина не смущает никакое из поручений сверху — он без зазрения совести тут же готов его выполнить. “Ну что, комарики-сударики? Получили боевое задание и растерялись? — спрашивает он у своих помощников и тут же их наставляет. — Эх вы, телята на поводу классового врага.
Быками надо становиться, реветь и землю рыть...”
Рвением выслужиться перед вышестоящими отличается и член окружкома Наум Ашихмин, сын разорившегося татарина. Несмотря на свое купеческое прошлое, он считает себя пролетарием. Мечта его жизни — продвинуться в руководители. Когда Ашихмин попал в агитпроп Рязанского окружкома, “он решил доказать, что умеет не только в газету писать или читать лекции, но и действовать решительно и беспощадно. Он даже псевдоним себе придумал — Неистовый”. Ашихмин, наиболее ярый сторонник раскулачивания зажиточных крестьян, считал себя настоящим борцом за социализм.
Держать людей в страхе — главный принцип руководства Никанора Возвышаева. Чтобы остановить убой скота, он самовольно вводит штраф в пятикратном размере с конфискацией имущества, без санкции прокурора арестовывает людей. Стиль его руководства мы видим в том, как он наставляет своих подчиненных проводить сплошную коллективизацию: “Это не выдумки наши, а руководящая директива, спущенная самим товарищем Кагановичем.
Снисхождения никому не будет... Три дня вам сроку... 20 февраля все должны быть в колхозах! Не проведете в срок кампанию — захватите с собой сухари. Назад не вернетесь”.
20 февраля в Тихановском районе — районе сплошной коллективизации — все должны были вступить в колхоз. Но мужики уперлись, не стали сдавать семена. Возвышаев дает команду сбивать замки с амбаров, брать крестьян под арест, штрафовать. Это вызвало огромную волну возмущения. Мужики в Веретье переломали общественные кормушки и сбежали в лес, в селе Красухине избили Зенина и держали его под арестом, кормушки разбили, магазины разграбили, семена растащили. В Желудевке повыбивали окна в сельсовете, сожгли бумаги.
Крестьяне не могли принять насильственную коллективизацию, особенно такую, какой ее понимали описанные выше руководители. То, что в романе этим последним уделено достаточно большое внимание, говорит о глубине авторского замысла. Ашихмин, Возвышаев, Зенин — это новый социальный тип. Это люди, которые готовы на любые противозаконные действия, выполняя директивы сверху. Действия таких людей и привели к социальному конфликту в деревне в период коллективизации. А то, что Можаев сажает тихановских коллективизаторов на скамью подсудимых, подчеркивает авторскую мысль о двуличии высшего руководства страны, пытавшегося отмежеваться от преступлений.
Над причинами происходящего задумываются такие герои романа, как учитель Дмитрий Успенский, Мария Обухова, Озимов. В споре с Ашихминым Дмитрий Успенский доказывает: “Одно дело — дореволюционный кулак, совсем иное дело — послереволюционный. Земельные наделы по едокам нарезаны. Если все его богатство от собственного труда да от казенного надела, так что же это за кулак?.. Где, с какой коровы кончается крестьянин-середняк, а начинается кулак... Где тот устав или хотя бы бумажная директива, которая определила бы размер кулацкого хозяйства? Раньше в России кулаком назывался барышник, ростовщик, перекупщик, а не хлебороб...” Успенский называет активистов коллективизации “последышами Иудушки”, обвиняя их во всех беззакониях, которыми сопровождалась кампания по раскулачиванию.
Глубже раскрыть корни возникшего на селе конфликта помогает образ Андрея Ивановича Бородина, которого можно отнести к центральным фигурам повествования. Этому крестьянину чужда жажда накопительства. Жену свою, которая уговаривает его развести коров, купить сепаратор, он не слушает. Он любит природу, луга, лошадей. Рыжая кобылка Веселка — его отрада. Отвести ее на общий стан, как и другую живность, он просто не может. Поэтому Бородин решает не вступать в колхоз. “Не то беда, что колхозы создают; беда, что делают их не по-людски, — усе скопом валят: инвентарь, семена, скотину на общие дворы сгоняют, всю, вплоть до курей”, — говорит он.
Несмотря на то, что Андрей Иванович входит в состав сельсовета, он отказывается участвовать в раскулачивании, видя, как разрушается при этом жизнь крестьян: “Если вы сами судите, не спросясь мира, то сами и приводите в исполнение свои постановления. Я вам не исполнитель™ Кто кулак, а кто дурак — определяет сход, а не группа бедноты”. За это Ашихмин берет Бородина под стражу.
Протест Андрея Ивановича настолько глубок, что он даже не слушает своего брата, несмотря на то, что до этого законом жизни в их семье было быть всегда вместе, ибо только тогда можно чего-то добиться. Максим Бородин уговаривает его вступить в колхоз: “Ну наденем эти ихние колхозные шинели да армяки... Поносим год, другой. Все же увидят, что в коленках жмут. Ну посмеются да скинут. За старое возьмемся, за свое исконное-посконное”. Но брат все равно не соглашается идти в колхоз. Ему это самое “исконное-посконное” дороже всего, и он не собирается в угоду кому-либо менять свою жизнь.
Мне кажется, что именно поэтому в деревне в период коллективизации возник такой острый конфликт. Потому что большинство крестьян не хотели расставаться с привычным им укладом жизни, который был заложен еще их предками. Именно об этом и говорит
Б. Можаев в своем романе. Действия колхозных активистов были направлены против крестьян, источником благосостояния которых был тяжкий труд от зари до зари, умение вести хозяйство, личная заинтересованность в результатах своей работы. На этом держится русское крестьянство и именно это вызывало такую неприязнь сторонников колхозного уклада. Я думаю, что Б. Можаев в своем романе “Мужики и бабы” смог показать не только сам конфликт на селе в период коллективизации, но и корни этого конфликта.

    МОЖАЕВ Борис Андреевич (1923-1996), русский писатель. В произведениях о современной жизни, главным образом сельской, сочетание острой конфликтности с юмором (повесть «Из жизни Федора Кузькина», 1966, в последующих изданиях «Живой»; роман «Мужики и бабы», кн. 1-2, 1976-87, Государственная премия СССР, 1989; рассказы). Роман «Изгой», ч. 1 (1993). Публицистика. Киносценарии.
    * * *
    МОЖАЕВ Борис Андреевич (1 июня 1923, с. Пителино Рязанской обл. — 2 марта 1996, Москва), русский писатель.
    Семья
    «Отец мой до революции служил на пароходе, как и деды мои, но все они из крестьянского рода». Со стороны и отца, и матери — все моряки и речники: бурлаки, плотогоны, штурманы, лоцманы — водили суда по Волге и Каспию. «Пращур мой Максим Коротков был участником первой Отечественной войны; после Бородинского сражения остался в отряде Воейкова, прикрывавшем под Можайском отходившую армию Кутузова от наседавших французов. Отличившимся в этом бою (их было человек 20, по рассказам предков моих) дарована была фамилия Можаевых». В 1935 году Андрей Иванович Можаев, отец писателя, был сослан на Дальний Восток и там погиб. Мать дала образование всем детям (их было шестеро), кроме старшего.
    Инженер
    После окончания средней школы Можаев поступил в ГИИВТ (Горьковский институт инженеров водного транспорта) на кораблестроительный факультет. Перед армией около года проработал учителем, был призван и в 1943 г. поступил в Высшее инженерно-техническое училище ВМС (Ленинград). Одновременно учился на филологическом факультете ЛГУ (заочно). После окончания училища (1948) был направлен на Тихоокеанский флот в звании инженер-лейтенанта. Строил фортификации в Порт-Артуре.
    «Писателем меня сделал Дальний Восток»
    Первые стихи «Архитектор» опубликованы в 1949 в газете «Советское Приморье». Во Владивостоке издана первая книга стихов «Зори над океаном» (1855) и первая книга прозы «Власть тайги»: повести и рассказы (1959). Там же — «Удэгейские сказки» (1955): Можаев как собиратель и составитель. Все — в Приморском книжном издательстве. Первая публикация в Москве — рассказ «Власть тайги», «Октябрь», 1957, № 8. «Можаев не предавался обычному в литературе тех лет упоенному славословию освоения этого края, а почуял «тревожный запах гари»: признаки того грубо потребительского, чреватого грядущими экологическими и нравственными катастрофами отношения и к природным ресурсам, и к людям, пагубность которого стала осознаваться обществом значительно позже» (А.Турков ).
    Земельный вопрос
    Исторической и художественной дальновидностью отмечено все творчество Можаева. В повести «Полюшко-поле» (1963), первой прозе Можаева о деревне, написан характер, который писатель подтвердит документально лишь спустя 10 лет в очерке «В Солдатове у Лозового». «Автору любопытно было наблюдать, — пишет Можаев, — как его персонаж, списанный в далеких уссурийских краях, повторился некоторыми гранями характера в живом и достоверном председателе на южном Алтае... Сила благого примера выглядит внушительней, когда творится доброе дело с одновременным захватом на тысячи километров». Талант, острый полемический дар, глубокая эрудиция, будь то история России или история российского земледелия на обширнейших ее территориях, сделали Можаев уже в начале 60-х видным публицистом и очеркистом, соединявшим в себе компетентность, яркий язык и бесстрашие. Как ни свирепствовала цензура, Можаев защищал хозяйскую независимость работника, экономическую самостоятельность земледельца — из года в год, из жанра в жанр, будь то очерк или роман, статья или сценарий. «К чему лукавить! — писал Можаев в 1990 г. — Земельный вопрос был и есть главным запалом всех наших междоусобиц. Он же был и главной нашей духоподъемной силой. Он поднял наше крестьянство, а с ним и государство, на большую высоту в столыпинские годы. Он же вызвал гражданскую войну и сбросил нас в пропасть. Он погубил белое движение, он же чуть не погубил и красных. Он оживил нас в годы нэпа, он же столкнул нас в кромешный ад коллективизации. Он и теперь требует от нас неотложного решения — отдать землю тем, кто ее хочет и может обрабатывать. От этого зависит все: или мы подымемся на крыло, или дело может кончиться все тем же взрывом и хаосом».
    Книга публицистики «Запах мяты и хлеб насущный» объединяет наиболее значительные публикации Можаев («Земля ждет хозяина», «Лесная дорога», «Надо ли вспоминать старое?», «По дороге в Мещеру» и др.) Это, по признанию Можаев, писательский дневник или двадцатилетняя хроника, запечатлевшая его взгляд на злободневные явления жизни.
    «Живой»
    В 1966 в «Новом мире» Твардовского (№ 7) опубликована повесть «Из жизни Федора Кузькина» (впоследствии «Живой»). Снятая цензурой и с трудом разрешенная к публикации повесть была поставлена в Театре на Таганке Юрием Любимовым, который увидел в Кузькине характер национального масштаба (роль Кузькина — В. Золотухин). Спектакль был запрещен и вышел к зрителю через 21 год. Сюжет острого противостояния самодурству властей, хлесткий, озорной диалог, непредсказуемо самобытная и независимая натура Кузькина снискали повести и спектаклю звонкий успех (сотни зрителей успели увидеть спектакль на прогонах).
    Русские характеры
    В 1960-70-е гг. Можаев создает вереницу чрезвычайно разнообразных и противоречивых портретов своих современников. Это глубоко художественное исследование сознания творческого и приспособленческого, рабского и дерзкого, распадающегося и воскресающего к созиданию. Можаев исследует «волю к независимости» (одно из любимейших его пушкинских выражений) как историю народного самосознания, переживаемую крайне разнообразно, разноречиво и крайне индивидуально. Цикл рассказов «Старые истории» и среди них — глубочайшая «Старица Прошкина», «История села Брехова, писанная Петром Афанасиевичем Булкиным», «Полтора квадратных метра» и др. это хроника уже не явлений, а характеров, порой в парадоксальном соединении трагедии и сатиры.
    Наболевшее
    В 1980 Можаев заканчивает роман «Мужики и бабы», посвященный крестьянскому противостоянию насильственной коллективизации на Рязанщине. Полностью роман увидел свет лишь в 1987 году. Отвергнутая всеми московскими журналами вторая книга романа, где развернута панорама восстания и его подавления, была опубликована лишь в 1987, в журнале «Дон», № 1-3. В предисловии к этой публикации академик ВАСХНИЛ В. А. Тихонов писал, что «Борис Можаев нашел свой прием раскрытия именно массового характера этой борьбы. Здесь действует народ. Политический авантюризм принял настолько широкие масштабы, что преодолеть его, сломать его, вернув деревню на путь закономерных, естественных социальных преобразований, может лишь массовое движение народа». Эта народная драма нашла в Можаев своего летописца. Сам Можаев, по признанию Солженицына, с которым был дружен, стал прототипом Арсения Благодарева, «главного крестьянского героя» «Красного Колеса», которому в Антоновщину предстояло стать в солженицынском романе руководителем одного из партизанских отрядов.
    «Первейший знаток русской деревни и природы» (слова Солженицына), Можаев хотел довести свое повествование до наших дней, задумав трилогию.
    Он успел написать лишь первые главы автобиографического романа «Изгой». В книгу очерков и рассказов «Затмение» (1995) включены очерки и статьи Можаева 90-х гг., посвященные реформам в современной деревне. Статья «Крымские страдания», посвященная Севастополю, закончена Можаевыи за два месяца до конца, уже в больнице, и полностью опубликована в журнале «Дон» (№ 7,1996). В 1994-м Можаев стал главным редактором журнала «Россия», но успел подписать лишь первый номер (1995). В номере — статья Можаева об аграрной реформе в Нижегородской области. Она называется «Земля и воля».