Чичиков герой поэмы Н.В.Гоголя «Мертвые души»

В соответствии со своим ведущим художественным принципом — разворачивать образ из имени — Гоголь дает Чичикову фамилию, образованную путем простого повтора невнятного звукосочетания (чичи), не несущего никакой отчетливой смысловой нагрузки. Фамилия, таким образом, отвечает общей доминанте образа Ч., суть которой в фиктивности (А.Белый), мнимости, конформизме: «не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок, нельзя сказать, чтоб стар, однако же и не так чтобы слишком молод».В портрете Ч. равным образом отбрасывается как положительное, так и отрицательное начало, все сколько-нибудь существенные внешние и внутренние черты личности отвергаются, сводятся к нулю, нивелируются. Имя и отчество Ч.— Павел Иванович, — округлое и благозвучное, однако не эксцентричное, также подчеркивает желание Ч. слиться со средой, быть в меру заметным («фрак брусничного цвета с искрой»), вместе с тем похожим на других («никогда не позволяет себе неблагопристойного слова», «в приемах… что-то солидное»), держась принципа «золотой середины». В облике Ч. комически переплетены черты церемонной деликатности и грубого физиологизма: «умел польстить каждому», «вошел боком», «садился наискось», «отвечал наклонением головы», «клал в нос гвоздичку», «подносил табакерку, на дне которой фиалки»; с другой стороны — «долго тер мылом < …> щеки, подперши их < …> языком», «высморкался чрезвычайно громко», «нос < …> звучал как труба», «выщипнул из носа две волосинки». В Ч. Гоголь метонимически выделяет нос (ср. с майором Ковалевым, у которого пропал нос): «высунул вперед нос».

Нос у Ч. «громоподобен» (А.Белый), сравнивается с «пройдохой-трубой», крякающей в оркестре излишне громко, тем самым Гоголь вносит иронический диссонанс в гармоническую округлость лица Ч. («полное лицо», «вроде мордашки и кашгунчика», «белоснежная щека»), подчеркивая неуемную энергию приобретателя («нос по ветру»), которому судьба щедро раздает щелчки по носу, не в меру длинному. Образ Ч. многофункционален. Ч. является центром так называемой «миражной интриги» (Ю.Манн).

Подобно странствующему рыцарю средневекового романа или бродяге плутовского романа, Ч. находится в непрестанном движении, в дороге, он сравним с гомеровским Одиссеем. Правда, в отличие от рыцаря, посвящающего героические деяния Прекрасной Даме, Ч.— «рыцарь копейки», ради последней в сущности Ч. и совершает свои «подвиги». Биография Ч. (гл. 11) есть ряд предварительных деяний к главному подвигу жизни – скупке мертвых душ. Ч. стремится нарастить копейку из ничего, так сказать, «из воздуха». Еще будучи школьником, Ч. пустил в оборот полтину, оставленную ему отцом: «слепил из воску снегиря», выкрасил и выгодно продал; перепродавал голодным одноклассникам булку или пряник, загодя купленные на рынке; два месяца дрессировал мышь и тоже выгодно продал.

Полтину Ч. превратил в пять рублей и зашил в мешочек (ср.Коробочка). На службе Ч. входит в комиссию для построения «казенного весьма капитального строения», которое не строится в течение шести лет выше фундамента. Между тем Ч. строит дом, заводит повара, пару лошадей, накупает голландские рубашки, мыла «для сообщения гладкости коже». Уличенный в мошенничестве, Ч. терпит фиаско, лишается денег и благополучия, однако словно возрождается из пепла, становится таможенным чиновником, получает взятку на полмиллиона от контрабандистов. Тайный донос напарника едва не доводит Ч. до уголовного суда; лишь с помощью взяток Ч. удается уйти от наказания. Начав скупать у помещиков крепостных крестьян, значащихся в «ревизских сказках» в качестве живых, Ч. намеревается заложить их в Опекунский совет и сорвать куш на «фуфу», по его выражению.

«Миражная интрига» начинает развиваться вследствие неслыханно, рискованности и двусмысленности сделки, предлагаемой Ч. помещикам. Скандал, разразившийся вокруг мертвых душ, начатый на балу у губернатора Ноздревым и подкрепленный перепуганной Коробочкой, перерастает в грандиозную мистерию фантастической русской действительности николаевского времени и, шире, отвечает духу русского национального характера, а также сущности исторического процесса, как понимает их Гоголь, связывая то и другое с непостижимым и грозным Провидением. (Ср. слова Гоголя: «сплетня плетется чертом, а не человеком. Человек от праздности или сглупа брякнет слово без смысла < …> слово пойдет гулять < …> и мало-помалу сплетется сама собой история, без ведома всех. Настоящего автора ее безумно и отыскивать < …> все на свете обман, все кажется нам не тем, чем оно есть на самом деле.В соответствии со своим ведущим художественным принципом — разворачивать образ из имени — Гоголь дает Чичикову фамилию, образованную путем простого повтора невнятного звукосочетания (чичи), не несущего никакой отчетливой смысловой нагрузки. Фамилия, таким образом, отвечает общей доминанте образа Ч., суть которой в фиктивности (А.Белый), мнимости, конформизме: «не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок, нельзя сказать, чтоб стар, однако же и не так чтобы слишком молод».

В портрете Ч. равным образом отбрасывается как положительное, так и отрицательное начало, все сколько-нибудь существенные внешние и внутренние черты личности отвергаются, сводятся к нулю, нивелируются. Имя и отчество Ч.— Павел Иванович, — округлое и благозвучное, однако не эксцентричное, также подчеркивает желание Ч. слиться со средой, быть в меру заметным («фрак брусничного цвета с искрой»), вместе с тем похожим на других («никогда не позволяет себе неблагопристойного слова», «в приемах… что-то солидное»), держась принципа «золотой середины». В облике Ч. комически переплетены черты церемонной деликатности и грубого физиологизма: «умел польстить каждому», «вошел боком», «садился наискось», «отвечал наклонением головы», «клал в нос гвоздичку», «подносил табакерку, на дне которой фиалки»; с другой стороны — «долго тер мылом < …> щеки, подперши их < …> языком», «высморкался чрезвычайно громко», «нос < …> звучал как труба», «выщипнул из носа две волосинки». В Ч. Гоголь метонимически выделяет нос (ср. с майором Ковалевым, у которого пропал нос): «высунул вперед нос».

Нос у Ч. «громоподобен» (А.Белый), сравнивается с «пройдохой-трубой», крякающей в оркестре излишне громко, тем самым Гоголь вносит иронический диссонанс в гармоническую округлость лица Ч. («полное лицо», «вроде мордашки и кашгунчика», «белоснежная щека»), подчеркивая неуемную энергию приобретателя («нос по ветру»), которому судьба щедро раздает щелчки по носу, не в меру длинному. Образ Ч. многофункционален. Ч. является центром так называемой «миражной интриги» (Ю.Манн).

Подобно странствующему рыцарю средневекового романа или бродяге плутовского романа, Ч. находится в непрестанном движении, в дороге, он сравним с гомеровским Одиссеем. Правда, в отличие от рыцаря, посвящающего героические деяния Прекрасной Даме, Ч.— «рыцарь копейки», ради последней в сущности Ч. и совершает свои «подвиги». Биография Ч. (гл. 11) есть ряд предварительных деяний к главному подвигу жизни – скупке мертвых душ. Ч. стремится нарастить копейку из ничего, так сказать, «из воздуха». Еще будучи школьником, Ч. пустил в оборот полтину, оставленную ему отцом: «слепил из воску снегиря», выкрасил и выгодно продал; перепродавал голодным одноклассникам булку или пряник, загодя купленные на рынке; два месяца дрессировал мышь и тоже выгодно продал.

Полтину Ч. превратил в пять рублей и зашил в мешочек (ср.Коробочка). На службе Ч. входит в комиссию для построения «казенного весьма капитального строения», которое не строится в течение шести лет выше фундамента. Между тем Ч. строит дом, заводит повара, пару лошадей, накупает голландские рубашки, мыла «для сообщения гладкости коже». Уличенный в мошенничестве, Ч. терпит фиаско, лишается денег и благополучия, однако словно возрождается из пепла, становится таможенным чиновником, получает взятку на полмиллиона от контрабандистов. Тайный донос напарника едва не доводит Ч. до уголовного суда; лишь с помощью взяток Ч.уда; лишь с помощью взяток Ч. удается уйти от наказания. Начав скупать у помещиков крепостных крестьян, значащихся в «ревизских сказках» в качестве живых, Ч. намеревается заложить их в Опекунский совет и сорвать куш на «фуфу», по его выражению.

«Миражная интрига» начинает развиваться вследствие неслыханно, рискованности и двусмысленности сделки, предлагаемой Ч. помещикам. Скандал, разразившийся вокруг мертвых душ, начатый на балу у губернатора Ноздревым и подкрепленный перепуганной Коробочкой, перерастает в грандиозную мистерию фантастической русской действительности николаевского времени и, шире, отвечает духу русского национального характера, а также сущности исторического процесса, как понимает их Гоголь, связывая то и другое с непостижимым и грозным Провидением. (Ср. слова Гоголя: «сплетня плетется чертом, а не человеком. Человек от праздности или сглупа брякнет слово без смысла < …> слово пойдет гулять < …> и мало-помалу сплетется сама собой история, без ведома всех. Настоящего автора ее безумно и отыскивать < …> все на свете обман, все кажется нам не тем, чем оно есть на самом деле.Трудно, трудно жить нам, забывающим всякую минуту, что будет наши действия ревизовать Тот, Кого ничем не подкупишь».) Далее Ч. в пересказе «дамы просто приятной» предстает разбойником Ринальдо Ринальдини, «вооруженным с ног до головы» и вымогающим у Коробочки мертвые души, так что «вся деревня сбежалась, ребенки плачут, все кричит, никто никого не понимает». «Дама приятная во всех отношениях» решает, будто Ч. скупает мертвые души для того, чтобы похитить губернаторскую дочку, а Ноздрев — напарник Ч., после чего «обе дамы отправились каждая в свою сторону бунтовать город». Сложились две враждебные партии: мужская и женская. Женская утверждала, будто Ч. «решился на похищение», так как был женат и его жена написала письмо губернатору.

Мужская приняла Ч. одновременно за ревизора, за переодетого Наполеона, сбежавшего с острова Св.Елены, за безногого капитана Копейкина, ставшего атаманом шайки разбойников. Инспектор врачебной управы вообразил, что мертвые души — это умершие от горячки больные вследствие его халатности; председатель гражданской палаты перепугался, что стал поверенным Плюшкина в оформлении крепости на «мертвые души»; чиновники вспомнили, как недавно сольвычегодские купцы, загуляв, «уходили насмерть» устьсысольских купцов, дали взятку суду, после чего суд вынес вердикт, будто устьсысольские «умерли от угара»; кроме того, казенные крестьяне убили заседателя земской полиции Дробяжкина за то, что тот «был-де блудлив, как кошка».

Губернатор разом получил две казенные бумаги о розыске фальшивомонетчика и разбойника, тем и другим мог оказаться Ч. В результате всех этих толков умер прокурор. Во 2-м томе Ч. соотносится с антихристом, Русь расшатывается еще сильнее, пущенное слово вызывает волнения раскольников («народился антихрист, который и мертвым не дает покоя, скупая какие-то мертвые души. Каялись и грешили и, под видом изловить антихриста, укокошили неантихристов»), а также бунты мужиков против помещиков и капитанов-исправников, ибо «какие-то бродяги пропустили между ними слухи, что наступает такое время, что мужики должны быть помещики и нарядиться во фраки, а помещики нарядиться в армяки и будут мужики».

Другая функция образа Ч.— эстетическая. Образ Ч. составляют метафоры, окрашенные в разной степени то в эпические, то в иронические, то в пародийные тона: «барка среди свирепых волн» жизни, «незначащий червь мира сего», «волдырь на воде». Вопреки солидности, степенности, телесной осязаемости Ч. («был тяжеленек», «животик < …> барабан»), вопреки заботе о будущих потомках и желанию стать образцовым помещиком, сущность Ч.— мимикрия, протеичность, способность принимать форму любого сосуда. Ч. меняет лица в зависимости от обстановки и собеседника, часто становясь подобием того помещика, с кем торгуется: с Маниловым Ч. сладкогласен и предупредителен, его речь, точно сахарный сироп; с Коробочкой держится проще и даже сулит ей черта, приходя в ярость от ее «дубинноголовости», с Собакевичем Ч. прижимист и скуп, такой же «кулак», как сам Со-бакевич, оба они видят друг в друге мошенников; с Ноздревым Ч. держится запанибратски, на «ты», изъясняясь о причинах покупки слогом самого Ноздрева: «Ох, какой любопытный: ему всякую дрянь хотелось бы пощупать рукой, да еще и понюхать!» Наконец, в профиль Ч. «очень сдает на портрет Наполеона», ибо тот «тоже нельзя сказать чтобы слишком толст, однако ж и не так чтобы тонок».

С этой особенностью образа Ч. неразрывно связан гоголевский мотив «зеркала». Ч., словно зеркало, вбирает в себя прочих героев «Мертвых душ», содержит в зародыше все существенные душевные свойства этих персонажей. Так же, как Коробочка, собиравшая в пестрядевые мешочки отдельно целковики, полтиннички, чет вертачки, Ч. зашивает в мешочек пять рублей. Подобно Манилову, Ч.— прекраснодушный мечтатель, когда, увидев в дороге хорошенькое, «как свеженькое яичко», личико губернаторской дочки, начинает мечтать о женитьбе и двухстах тысячах приданого, а на балу у губернатора почти влюбляется: «видно, и Чичиковы на несколько минут в жизни обращаются в поэтов».Точно Плюшкин, Ч. собирает всякую дрянь в шкатулочку: афишу, сорванную со столба, использованный билет и пр. Шкатулка Ч.— женская ипостась образа. А.Бе-лый называет ее «женой» Ч. (ср. шинель Баш-мачкина — его жена, оказавшаяся «любовницей на одну ночь»), где сердцем является «маленький потаенный ящик для денег, выдвигавшийся незаметно сбоку шкатулки». В ней заключена тайна души Ч., так сказать, «двойное дно». Шкатулка соотносится с образом Коробочки (А.Битов), которая приоткрывает завесу над тайной Ч. Другая ипостась образа Ч.— его бричка. Согласно А.Белому, кони — это способности Ч., особенно чубарый — «лукавый» конь, символизирующей мошенничество Ч., «отчего ход тройки — боковой ход». Коренной гнедой и пристяжной каурой масти — кони-труженики, что внушает Гоголю надежду на воскресение Ч. «из мертвых», отвечает его идеалу направить мчащуюся Русь-тройку по магистральному христианскому пути, по которому вслед за Русью должны пройти европейские страны, уклонившиеся от пути.

Этическая функция образа Ч.

По мнению Гоголя, Ч.— неправедный приобретатель («Приобретение — вина всего», 11-я гл.). Сама афера Ч. вытекает из «дела Петра», именно он ввел ревизию крепостных крестьян, положив начало бюрократизации России. Ч.— западник (Д.Мережковский), и Гоголь развенчивает европейский культ денег.

Последний обусловливает этический релятивизм Ч.: будучи школьником, он «угождает» учителю, ставящему «заносчивых и непокорных» учеников на колени и морящему их голодом; Ч., напротив, сидит на лавке не шелохнувшись, со звонком подает учителю треух и трижды снимает шапку; когда же учителя выгоняют из училища, «заносчивые и непокорные» собирают ему в помощь деньги, Ч. же дает «пятак серебра, который тут же товарищи его бросили, сказавши: «Эх ты, жила!»» Учитель, узнав о предательстве любимого ученика – Ч., проговорил: «Надул, сильно надул…» Второе предательство Ч. совершает, когда начинает карьеру приобретателя: обещает дочери своего начальника, повытчика, жениться, пускай та старая дева с рябым лицом, но, едва повытчик выбивает Ч. место тоже повытчика в другой канцелярии, Ч. отправляет свой сундук домой и съезжает с квартиры повытчика.

«Надул, надул, чертов сын!» — злился повытчик. Подобные поступки Ч. позволяют Д.С.Мережковскому и В.В.Набокову сблизить Ч. с чертом. «Ч.— всего лишь низко оплачиваемый агент дьявола, адский коммивояжер: «наш господин Ч.», как могли бы назвать в акционерном обществе «Сатана и К°» этого добродушного, упитанного, но внутренне дрожащего представителя. Пошлость, какую олицетворяет Ч.,— одно из главных отличительных свойств дьявола…» (Набоков). Сущность Хлестакова и Ч.— «вечная середина, ни то ни сё — совершенная пошлость < …> два современные русские лица, две ипостаси вечного и всемирного зла — черта» (Мережковский).

Насколько призрачна власть денег, свидетельствуют периодические падения и финансовые крахи Ч.

    ГОГОЛЬ Николай Васильевич [20 марта (1 апреля) 1809, местечко Великие  Сорочинцы Миргородского уезда Полтавской губернии -- 21 февраля (4 марта) 1852, Москва], русский писатель.

     Литературную известность Гоголю принес сборник "Вечера на хуторе близ Диканьки" (1831-1832), насыщенный украинским этнографическим материалом, романтическими настроениями, лиризмом и юмором. Повести из сборников "Миргород" и "Арабески" (оба-- 1835) открывают реалистический период творчества Гоголя. Тема униженности "маленького человека" наиболее полно воплотилась в повести "Шинель" (1842), с которой связано становление натуральной школы. Гротескное начало "петербургских повестей" ("Нос", "Портрет") получило развитие в комедии "Ревизор" (постановка 1836) как фантасмагория чиновничье-бюрократического мира. В поэме-романе "Мертвые души" (1-й том -- 1842) сатирическое осмеяние помещичьей России соединилось с пафосом духовного преображения человека. Религиозно-публицистическая книга "Выбранные места из переписки с друзьями" (1847) вызвала критическое письмо В. Г. Белинского. В 1852 Гоголь сжег рукопись второго тома "Мертвых душ". Гоголь оказал решающее влияние на утверждение гуманистических и демократических принципов в русской литературе.    
Будущий классик русской литературы происходил из помещичьей семьи среднего достатка: у Гоголей было около 400 душ крепостных и свыше 1000 десятин земли. Предки писателя со стороны отца были потомственными священниками, однако дед писателя Афанасий Демьянович оставил духовное поприще и поступил на службу в гетманскую канцелярию; именно он прибавил к своей фамилии Яновский другую -- Гоголь, что должно было продемонстрировать происхождение рода от известного в украинской истории 17 века полковника Евстафия (Остапа) Гоголя (факт этот не находит достаточного подтверждения). Отец, Василий Афанасьевич, служил при Малороссийском почтамте. Мать, Марья Ивановна, происходившая из помещичьей семьи Косяровских, слыла первой красавицей на Полтавщине; замуж за Василия Афанасьевича она вышла четырнадцати лет. В семье, помимо Николая, было еще пятеро детей. Детские годы будущий писатель провел в родном имении Васильевке (другое название Яновщина), наведываясь вместе с родителями в окрестные места -- Диканьку, принадлежавшую министру внутренних дел В. П. Кочубею, в Обуховку, где жил писатель В. В. Капнист, но особенно часто в Кибинцы, имение бывшего министра, дальнего родственника Гоголя со стороны матери -- Д. П. Трощинского. С Кибинцами, где была обширная библиотека и домашний театр, связаны ранние художественные переживания будущего писателя. Другим источником сильных впечаилений мальчика служили исторические предания и библейские сюжеты, в частности, рассказываемое матерью пророчество о Страшном суде с напоминанием о неминуемом наказании грешников. С тех пор Гоголь, по выражению исследователя К. В. Мочульского, постоянно жил "под террором загробного воздаяния".

     "Задумываться о будущем я начал рано...". Годы учения. Переезд в Петербург.Вначале Николай учился в Полтавском уездном училище (1818-1819), потом брал частные уроки у полтавского учителя Гавриила Сорочинского, проживая у него на квартире, а в мае 1821 поступил в только что основанную Нежинскую гимназию высших наук. Учился Гоголь довольно средне, зато отличался в гимназическом театре -- как актер и декоратор. К гимназическому периоду относятся первые литературные опыты в стихах и в прозе, преимущественно "в лирическом и сурьезном роде", но также и в комическом духе, например, сатира "Нечто о Нежине, или Дуракам закон не писан" (не сохранилась). Больше всего, однако, Гоголя занимает в это время мысль о государственной службе на поприще юстиции; такое решение возникло не без влияния профессора Н. Г. Белоусова, преподававшего естественное право и уволенного впоследствии из гимназии по обвинению в "вольнодумстве" (во время расследования Гоголь давал показания в его пользу).

     По окончании гимназии Гоголь в декабре 1828 вместе с одним из своих ближайших друзей А. С. Данилевским приезжает в Петербург, где его подстерегает ряд ударов и разочарований: не удается получить желаемого места; поэма "Ганц Кюхельгартен", написанная, очевидно, еще в гимназическую пору и изданная в 1829 (под псевдонимом В. Алов) встречает убийственные отклики рецензентов (Гоголь тотчас же скупает почти весь тираж книги и предает его огню); к этому, возможно, прибавились любовные переживания, о которых он говорил в письме к матери (от 24 июля 1829). Все это заставляет Гоголя внезапно уехать из Петербурга в Германию.

     По возвращении в Россию (в сентябре того же года) Гоголю наконец удается определиться на службу -- вначале в Департамент государственного хозяйства и публичных зданий, а затем в Департамент уделов. Чиновничья деятельность не приносит Гоголю удовлетворения; зато новые его публикации (повесть "Бисаврюк, или Вечер накануне Ивана Купала", статьи и эссе) обращают на него все большее внимание. Писатель завязывает обширные литературные знакомства, в частности, с В. А. Жуковским, П. А. Плетневым, который у себя дома в мае 1831 (очевидно, 20-го) представил Гоголя А. С. Пушкину.
    
     "Вечера на хуторе близ Диканьки"
     Осенью того же года выходит 1-я часть сборника повестей из украинской жизни "Вечера на хуторе близ Диканьки" (в следующем году появилась 2-я часть), восторженно встреченная Пушкиным: "Вот настоящая веселость, искренняя, непринужденная, без жеманства, без чопорности. А местами какая поэзия!...". Вместе с тем "веселость" гоголевской книги обнаруживала различные оттенки -- от беззаботного подтрунивания до мрачного комизма, близкого к черному юмору. При всей полноте и искренности чувств гоголевских персонажей мир, в котором они живут, трагически конфликтен: происходит расторжение природных и родственных связей, в естественный порядок вещей вторгаются таинственные ирреальные силы (фантастическое опирается главным образом на народную демонологию). Уже в "Вечерах..." проявилось необыкновенное искусство Гоголя создавать цельный, законченный и живущий по собственным законам художественный космос.
     После выхода первой прозаической книги Гоголь -- знаменитый писатель. Летом 1832 его с воодушевлением встречают в Москве, где он знакомится с М. П. Погодиным, С. Т. Аксаковым и его семейством, М. С. Щепкиным и другими. Следующая поездка Гоголя в Москву, столь же успешная, состоялась летом 1835. К концу этого года он оставляет поприще педагогики (с лета 1834 занимал должность адъюнкт-профессора всеобщей истории Санкт-Петербургского университета) и целиком посвящает себя литературному труду.
    
     "Миргородский" и "петербургский" циклы. "Ревизор"
     1835 год необычаен по творческой интенсивности и широте гоголевских замыслов. В этот год выходят следующие два сборника прозаических произведений -- "Арабески" и "Миргород" (оба в двух частях); начата работа над поэмой "Мертвые души", закончена в основном комедия "Ревизор", написана первая редакция комедии "Женихи" (будущей "Женитьбы"). Сообщая о новых созданиях писателя, в том числе и о предстоящей в петербургском Александринском театре премьере "Ревизора" (19 апреля 1836), Пушкин отмечал в своем "Современнике": "Г-н Гоголь идет еще вперед. Желаем и надеемся иметь часто случай говорить о нем в нашем журнале". Кстати, и в пушкинском журнале Гоголь активно публиковался, в частности, как критик (статья "О движении журнальной литературы в 1834 и 1835 году").
     "Миргород" и "Арабески" обозначили новые художественные миры на карте гоголевской вселенной. Тематически близкий к "Вечерам..." ("малороссийская" жизнь), миргородский цикл, объединивший повести "Старосветские помещики", "Тарас Бульба", "Вий", "Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем", обнаруживает резкое изменение ракурса и изобразительного масштаба: вместо сильных и резких характеристик -- пошлость и безликость обывателей; вместо поэтических и глубоких чувств -- вялотекущие, почти рефлекторные движения. Обыкновенность современной жизни оттенялась колоритностью и экстравагантностью прошлого, однако тем разительнее проявлялась в нем, в этом прошлом, глубокая внутренняя конфликтность (например, в "Тарасе Бульбе" -- столкновение индивидуализирующегося любовного чувства с общинными интересами). Мир же "петербургских повестей" из "Арабесок" ("Невский проспект", "Записки сумасшедшего", "Портрет"; к ним примыкают опубликованные позже, соответственно в 1836 и 1842, "Нос" и "Шинель") -- это мир современного города с его острыми социальными и этическими коллизиями, изломами характеров, тревожной и призрачной атмосферой. Наивысшей степени гоголевское обобщение достигает в "Ревизоре", в котором "сборный город" как бы имитировал жизнедеятельность любого более крупного социального объединения, вплоть до государства, Российской империи, или даже человечества в целом. Вместо традиционного активного двигателя интриги -- плута или авантюриста -- в эпицентр коллизии поставлен непроизвольный обманщик (мнимый ревизор Хлестаков), что придало всему происходящему дополнительное, гротескное освещение, усиленное до предела заключительной "немой сценой". Освобожденная от конкретных деталей "наказания порока", передающая прежде всего сам эффект всеобщего потрясения (который подчеркивался символической длительностью момента окаменения), эта сцена открывала возможность самых разных толкований, включая и эсхатологическое -- как напоминание о неминуемом Страшном суде.
    
     Главная книга
     В июне 1836 Гоголь (снова вместе с Данилевским) уезжает за границу, где он провел в общей сложности более 12 лет, если не считать двух приездов в Россию -- в 1839-40 и в 1841-42. Писатель жил в Германии, Швейцарии, Франции, Австрии, Чехии, но дольше всего в Италии, продолжая работу над "Мертвыми душами", сюжет которых (как и "Ревизора") был подсказан ему Пушкиным. Свойственная Гоголю обобщенность масштаба получала теперь пространственное выражение: по мере развития чичиковской аферы (покупка "ревизских душ" умерших людей) русская жизнь должна была раскрыться многообразно -- не только со стороны "низменных рядов ее", но и в более высоких, значительных проявлениях. Одновременно раскрывалась и вся глубина ключевого мотива поэмы: понятие "мертвая душа" и вытекавшая отсюда антитеза "живой" -- "мертвый" из сферы конкретного словоупотребления (умерший крестьянин, "ревизская душа") передвигались в сферу переносной и символической семантики. Возникала проблема омертвления и оживления человеческой души, и в связи с этим -- общества в целом, русского мира прежде всего, но через него и всего современного человечества. Со сложностью замысла связана жанровая специфика "Мертвых душ" (обозначение "поэма" указывало на символический смысл произведения, особую роль повествователя и позитивного авторского идеала).
    
     Второй том "Мертвых душ". "Выбранные места из переписки с друзьями"
     После выхода первого тома (1842) работа над вторым томом (начатым еще в 1840) протекала особенно напряженно и мучительно. Летом 1845 в тяжелом душевном состоянии Гоголь сжигает рукопись этого тома, объясняя позднее свое решение именно тем, что "пути и дороги" к идеалу, возрождению человеческого духа не получили достаточно правдивого и убедительного выражения. Как бы компенсируя давно обещанный второй том и предвосхищая общее движение смысла поэмы, Гоголь в "Выбранных местах из переписки с друзьями" (1847) обратился к более прямому, публицистическому разъяснению своих идей. С особенной силой была подчеркнута в этой книге необходимость внутреннего христианского воспитания и перевоспитания всех и каждого, без чего невозможны никакие общественные улучшения. Одновременно Гоголь работает и над трудами теологического характера, самый значительный из которых -- "Размышления о Божественной литургии" (опубликован посмертно в 1857).
     В апреле 1848, после паломничества в Святую землю к гробу Господню, Гоголь окончательно возвращается на родину. Многие месяцы 1848 и 1850-51 он проводит в Одессе и Малороссии, осенью 1848 наведывается в Петербург, в 1850 и 1851 посещает Оптину пустынь, но большую часть времени живет в Москве.
     К началу 1852 была заново создана редакция второго тома, главы из которой Гоголь читал ближайшим друзьям -- А. О. Смирновой-Россет, С. П. Шевыреву, М. П. Погодину, С. Т. Аксакову и членам его семьи и другим. Неодобрительно отнесся к произведению ржевский протоиерей отец Матвей (Константиновский), чья проповедь ригоризма и неустанного нравственного самоусовершенствования во многом определяла умонастроение Гоголя в последний период его жизни.
     В ночь с 11 на 12 февраля в доме на Никитском бульваре, где Гоголь жил у графа А. П. Толстого, в состоянии глубокого душевного кризиса писатель сжигает новую редакцию второго тома. Через несколько дней, утром 21 февраля он умирает.
     Похороны писателя состоялись при огромном стечении народа на кладбище Свято-Данилова монастыря (в 1931 останки Гоголя были перезахоронены на Новодевичьем кладбище).
    
     "Четырехмерная проза"
     В исторической перспективе гоголевское творчество раскрывалось постепенно, обнажая с ходом времени все более глубокие свои уровни. Для непосредственных его продолжателей, представителей так называемый натуральной школы, первостепенное значение имели социальные мотивы, снятие всяческих запретов на тему и материал, бытовая конкретность, а также гуманистический пафос в обрисовке "маленького человека". На рубеже 19 и 20 столетий с особенной силой раскрылась христианская философско-нравственная проблематика гоголевских произведений, впоследствии восприятие творчества Гоголя дополнилось еще ощущением особой сложности и иррациональности его художественного мира и провидческой смелостью и нетрадиционностью его изобразительной манеры. "Проза Гоголя по меньшей мере четырехмерна. Его можно сравнить с его современником математиком Лобачевским, который взорвал Евклидов мир..." (В. Набоков). Все это обусловило огромную и все возрастающую роль Гоголя в современной мировой культуре.